Кризис

Петр проснулся рано. В комнате было серо. Ночь еще не покинула город: а утро еще не вошло в полную силу. Эта серость навевала серые мысли.  В доме тихо, все спят. В его мансарде он был один. Грусть подступила комком к горлу. Щемящее чувство о детских годах пришло вместе с грустью. Вспомнились ранние утра, когда Петя вместе с друзьями собирались на рыбалку. Раннее раннее утро. В рюкзаках бутерброды, черви и опарыши, тщательно упакованные отдельно от бутербродов, стеклянная бутылка с молоком, (у Андрея классный термос, надо попросить у мамы купить мне такой же), катушка с леской, коробочка с крючками и грузилами. Сверху куртка и кепка, есть марля от комаров, шерстяные носки поверх простых хлопчатобумажных, высокие болотные сапоги — бродни (эта мечта свершилась), на ремне самодельные ножны и в них складной нож Из сарая выводится велосипед и к раме привязывается сложённое удилище из бамбука. Рюкзак за спиной, возникает мысль взять топорик. Свежо, настроение хорошее предвкушается поездка. За поселком мимо озера, на котором легкий туман, съезжаются друзья. Привет. Здорово. Привет. Все взяли? Поехали на Савватиеское, по пути на Каменное заедем. Впереди десять, а то и пятнадцать километров лесной дороги.

Петр вздохнул и отогнал воспоминания. Почему в минуты грусти вспоминаются детские годы? Бывает даже слезы на глаза наворачиваются. Кризис среднего возраста или ежегодного или трехлетнего или пятилетнего или еще какого-то ритма. Особенно последние лет пять, кризис за кризисом. Почему ни у кого нет таких кризисов, как у меня, подумалось Петру. Конечно, никто не знает о моем кризисе, может и у других также. Недаром же психологи и другие менторы не остаются без работы на протяжении существования человечества. Пётр подумал, почему кризис возникает на фоне вроде благополучной жизни. Хотя нет, мозг замечает лукавство. Есть много недоделанных дел. Хотя некоторые самим мной и придуманы. Может их просто отдумать. Жил же как то до этого и не хотел этого. А мысль пришла, что надо это сделать и теперь уже хочется это сделать. Жил себе и жил бы без этого, а нет, надо сделать. И таких мыслей, идей много, хочется это сделать, это сделать, а ни сил ни времени нет. В первую очередь времени.

Петр вздохнул. Опять кризис. Сколько он продлится? С каждым годом кризис длится все дольше, количество недоделанных дел растет. Некоторые дела просто находятся в проекте и планах, но и о них приходится думать. Думать о прошлых недоделанных делах и ошибках, думать о настоящем, которое просто управляет тобой одним звонком или сообщением в телефоне. Думать о семье, о детях, об их текущем и будущем. Думать о погоде, о ценах, о политике, думать о собаке, о кошке, о корме для них, о прогулках с ними, об обустройстве их жизни, думать о машине, о доме. Пётр понимает, что думать уже устал, не помещается в голове. Вот всякие ведущие тренингов говорят, чтобы мы делегировали. Делегируйте, говорят они. Легко говорить, потому что надежных людей мало, потому что все эти придуманные и не сделанные и недоделанные дела придуманы самим. Из своего понимания важности нужности и срочности. Этого никому не поручить. А ремонт, это же жесткая связь желаний и возможностей. На основани всего этого и возникает кризис.

Петр подумал, что надо вставать а не хочется. Вроде вчера много не утруждал себя, а хочется просто лежать. Конечно, это не депрессия, Петр много прочитал про депрессию, общался с психологом, с психиатром. Нет, это не депрессия. Сейчас Петр встанет, умоется, сделает зарядку, поедет на работу и никто не узнает, какое серое утро было у него после ночи. Да он и сам позабудет. Временами в течение дня будет всплывать мысль о кризисе. В такие моменты Петр смотрел на своих окружающих в данный момент людей и думал, интересно есть ли у них кризис, есть ли у них такие мысли? Как узнать. Конечно. В кино показывают таких людей, но чаще это творческие или любовные муки, более яркие, чем у Петра. Есть такие книги, но опять же крайние варианты, вспомнилось «Преступления и наказание», вспомнилось детство, как смотрел этот фильм в детстве, черно-белый страшный, даже не смог досидеть до конца фильма и ушел раньше. Был еще мал для понимания Достоевского. Только намного позднее читал некоторые его вещи с удовольствием. Он же свои кризисы описывал и свои терзания. Петр сказал себе стоп, ну куда ты, пожурил себя, посмотри вокруг, вот люди занимаются своими делами. Рассказывают друг другу о своей простой жизни о своих простых делах, о других людях со своими простыми делами. Посмотри на них, кто-нибудь сейчас из них думает о Достоевском, тем более о Раскольникове. Петр посмотрел по сторонам, нет люди не думают ни о чем таком. Ни здесь в офисе ни в кафе, куда Петр ходил на обед. Так же смотрел, пытаясь вычислить, есть ли у кого-то сидящих здесь кризис. Вон задумчивый молодой человек смотрит в окно. Но секунда и зашла молодая женщина он заулыбался встал, предложил ей место и они оживленно заговорили и по ним было ясно, что они не кризисе не тем более о Достоевском. Вот женщина сидит и медленно ест ложкой суп. Но вдруг забегает девчушка с ранцем и женщина обнимает ее и садит рядом с собой и спрашивает, как дела в школе, хочет ли есть. Конечно Петр не лупится на всех беспардонно, а наблюдает незаметно вскользь. Кушает, иногда заглядывает в телефон, кому-то пишет сообщения. Со стороны Петр выглядит вполне нормальным беспроблемным человеком, хорошо одетым, с дорогим телефоном, современные хорошие часы, которые может позволить себе не каждый, чувствуется рука парикмахера и даже маникюр. Такой же как все и даже выглядит деловым, но знающим, чего хочет и в этом смысле на загруженным, как вон тот торопыга, который спешит поесть, принесли одно блюдо, а он уже просит другое, поглатал, что принесли и понесся.  От этого Петру не легче. Он думает обо всем. Зачем я обо всем этом думаю, подумал Петр. Зачем? Может заняться йогой или буддизмом и ни о чем не думать, так к этому обычно и приводит кризис без йоги и медитации в своей кризисной точке. Да, Пётр усмехнулся, кризисная точка кризиса. Кто обычно попадает в этот момент под руку. Разные люди, чаще члены семьи, иногда соседи, сотрудники, просто случайные люди. В этой кризисной точке кризиса и происходит что-то такое, после чего кризис отступает. Как правило это какой-то поступок, проступок, какое-то гнусное дело. Даже вспоминать Петру не хочется.Он невольно поежился.  Вспоминать не хочется, есть какой-то осадок от тех действий, что они стираются из памяти и их надо специально откуда то приходится доставать. И в период кризиса они достаются, но очищающего эффекта от них нет. Пётр улыбнулся входящим сотрудникам. Знали бы они о чем я думаю. Ладно пора ехать домой. Но не хочется или хочется.

Петр вышел из офиса, подошел к машине, окинул ее взглядом, отличная машина, но пора менять. Пётр вздрогнул, зачем, зачем эта мысль-идея возникла в воспаленном мозгу. Да, Петр подумал, что надо сократить количество мыслей-идей-заданий для себя любимого. Опять же машину сменить хочется для себя любимого. Но это опять много дел прибавится.

Петр вздохнул, сел в машину, завел и включил радио, захотелось отвлечься, но опять же всякие новости отвлекут от машины, но возникнут другие мысли-идеи, о том, как лучше был бы устроен мир и что Петр может сделать для этого.

Петр выехал со стоянки и поехал за город к дому. Во время дороги он мог отвлекаться. Хотя политические новости и рождали новые идеи, но с ними было легче справляться. За городом можно разогнаться и поневоле отвлечься от всего. Дорогу он знал наизусть и мог проехать с закрытыми глазами, тьфу-тьфу Петр сделал вид, сплюнул через левое плечо от такой мысли. Впереди далеко сверкали проблесковые огоньки полиции. Наверное авария, подумал Петр и снизил скорость. Искореженная машина лежала в стороне и хотя места для проезда было достаточно машины снижали скорость, чтобы посмотреть. Два тела накрытых чем-то непонятным лежали на обочине сзади послышалась сирена скорой помощи, Петр немного ускорился, чтобы дать возможность сирой подъехать к этим лежащим телам. Проехав еще немного и выбрав место для остановки Петр остановился, откинулся на спинку и задумался об этих лежащих на дороге людях, которые только что несколько минут меньше час назад, ехали по этой дороге о чем-то говорил может ругались, может радовались и внезапно выбросило в кювет. Почему? Быстро ехали или некачественный ремонт или давно не было ремонта или бракованная деталь или дрались за рулем или просто уснул или отвлекся — причин много и их нельзя угадать, может даже их несколько. Может у него кризис, Петр поежился. Он вышел из машины. В далеке скорая разворачивалась и уезжала включив сирену. Может кто-то жив, подумал Петр.

Остаток дороги Петр был более внимательным к дороге и не спешил.

Дома вернувшиеся с учебы сын и дочь вышли, поприветствовали и разошлись по комнатам. Они не любили когда папа в кризисе. Папа устал — был их диагноз. Отдохнет и скоро все пройдет. Петр не мог отдыхать. Потому что отдых приносил много разных новых мыслей и идей. Петр ездил на отдых с женой, с семьей, один. Но в конечном счете он не мог отдохнуть. Было конечно легче, но на работе опять же накапливались дела за время отсутствия на отдыхе.

Жена еще не вернулась из магазина и ужин задерживался, но есть особо не хотелось. Хотелось посидеть в кабинете подумать о кризисе, о себе, о своей жизни. Сын постучал в кабинет, зашел, Петр очень любил своих детей, беспокоился о них. Много нереализованных планов жило в его голове. Сын несмотря на знание о состоянии отца пересилил себя и спросил про интернет, что его надо менять, надо поставить более скоростной и заменить устаревшие модели модема и роутера. А лучше всего безлимитный тариф установить на его смартфон. Петр обнял сына, потрепал по голове и сказал, что подумает, а сейчас он очень занят.

В это время вбежала дочь с криком папа!!! В ее вбеге, в ее крике, в ее глазах был ужас. Петр заволновался, но виду не подал. Да, иди ко мне доча. Обнял ее. Посадил на колено, чтобы было удобно разговаривать. Ну расскажи про ужас ужасный. Не надо шутить отрезала дочь. Мама в больнице, прямо реанимации! Это страшно, она может умереть! Сын замер. Откуда ты узнала? Мама не умрет! Если она в больнице, то не умрет, быстро проговорил Петр. Звонила тетя Валя, она же в больницу ездила к дедушке и видела как везли маму в каталке прямо в реанимацию. Она в шоке дедушке не стала говорить. А мне сказала, сначала позови папу, потом сказала не надо, просто вы не волнуйтесь, мама в больнице, в реанимации, все хорошо и положила трубку.

Петр, дочь и сын были в молчании, каждый думал о своем и по своему переживал это известие. Петр подумал что надо позвонить Валентине и все узнать точно, хотя она вероятно в шоке, все-таки близкая родная сестра. Дочь всхлипывала, но не могла еще представить, сын сказал, надо ехать в больницу и все разузнать. Петр сказал, собирайтесь и пошел звонить наверх, подальше от ушей детей. Валентина долго не брала трубку и сказала, что выходила от отца, не говорила ему , не стала его расстраивать, ведь у него чуткое сердце. Мало ли что. Стала говорить что совершенно случайно взглянула на женщину, которую провозили мимо, и вздрогнула это Вера. Спросила у врача, сказала, что родная сестра. Врач сказал, что ее сбила машина. Петр автоматически спросил Где? Какие повреждения? Что сказал врач? Валя сказала что не знает. Что она в больнице скорой помощи. Будет все узнавать. Врач сказала, что повезли на операцию. Жить конечно будет, а вот ходить под вопросом. Позвоночник поврежден. Петр тер ладонью лоб пытаясь сосредоточится. Сказал, что едет.

Петр спустился вниз, дети стояли одетые у дверей. Все молчали. Петр сказал едем и вышел дети за ним. Завел машину и сидел пытаясь понять что он чувствует. Был страх, но страх особенный. С женой уже несколько лет обыденные отношения. Его кризисное состояние удручало  и злило ее. Она пыталась ему говорить какие-то банальные вещи, типа кризис это нормально, все пройдет, он упрекал ее, что она не понимает его.

Приехали в больницу, Валя встречала их в фойе. Пошли искать врача. Медсестра на этаже сказала, что идет операция. А вот мужа спасти не удалось. Петр смутился, какого мужа? Сестра сказала, что водитель автомобиля, который попал в аварию, в котором и ехала пациентка, умер и никакие реанимационные действия ему не помогли. Я подумала, что он муж, потому что пациентка как в бреду спрашивала Женя жив, жив Женя. Петр обвел взгляд присутствующих сын пожал плечами и вырази недоумение, дочь растерянно смотрела на папу и перевела взгляд на Валю, которая отвела взгляд, как будто она что-то знала. Женя, Женя, Женя, неслось в голове у Петра. Ах, это ж наверное он бывший начальник Веры, но он намного постарше и у него семья. Пять лет назад она уволилась и больше не работала. Как в ответ на свой вопрос, он услышал голоса, подбежала полная взрослая женщина с молодой женщиной, которая за руку держала девочку лет пяти. Женщина постарше обратилась к медсестре. Самойлов Евгений Николаевич где? Ее голос дрожал, в глазах стояли слезы. После ответа, что его отвезли в морг и вы можете поговорить с врачом, который проводил операцию через полчаса. Он оформляет бумаги. Женщина села на стул у стенки и посмотрела на присутствующих, как будто только заметила. Внимательно посмотрела на Валю. И спросила а вы не Вера? Нет, Валя, начала плакать. Женщина как будто что-то поняла и сказала, а Вера жива? Идет операция, сказала сестра. Лучше было бы наоборот, произнесла женщина. Все в руках божьих. Ну что ж, вот так. Она вытерла платком слезы, встала тяжело опираясь на руку молодой женщины. Девочка заплакала обняла свою вероятно мать и спрашивала что с дедушкой, где дедушка, мама, баба, где дедушка? Все трое женщин обнявшись пошли по коридору в сторону зоны гостей, где стояли диваны. Они там сидели некоторое время, потом пришел молодой мужчина, а мама с дочкой ушли, мужчина остался с женщиной, обнимал ее и успокаивал, хотя было видно по его лицу, что он расстроен.

Петр наблюдал за всей этой ситуацией и иногда у него проскальзывала мысль, что он здесь делает. Ему хотелось убежать, закрыться и подумать о всех своих догадках. Но где-то глубоко внутри он чувствовал, что кризис проходит. Что его какие-то глубокие чувства отпустили его, он почувствовал облегчение и как бы отстранился от ситуации. Он спросил у сестры, сколько примерно будет длиться операция. Та пожала плечами и отрицательно покачала головой. В ее глазах было сочувствие и понимание. Тогда поедем, сказал Петр, посмотрел на Валю, ты остаешься? Та кивнула да остаюсь. Дочь сказала, что останется с тетей Валей. Петр с сыном отправился к машине и поехал домой сначала, но по мере приближения к дому желание заходить в дом пропадало. Поедем к деду, спросил он у сына. Тот пожал плечами, а в школу я завтра не пойду? Пойдешь, Лучше отвлечься. Мама еще будет в больнице некоторое время, а может и полгода.

Приехав к своему отцу Петр пошел с ним в его кабинет, а сын остался на кухне поставил чайник.

Жену Петра выписали через полгода. Она была в инвалидном кресле. Врач сказал, что можно через полгода попробовать новую операцию, а сейчас покой и через 2-3 недели легкая лечебная физкультура. Все остальные рекомендации написаны здесь он передал листок Петру, сама пациентка все знает. Не расстраивайтесь, сказал врач напоследок. Хорошо, что жива. Петр в знак согласия несколько раз кивнул головой и поблагодарил врача. Взял кресло за ручки и уверенно пошел к выходу, у которого стояли Валя, сын и дочь. Они улыбались!

080223 Иван Котва